Сотрудники ИКВИА приняли участие в научной конференции "XXII Сергеевские чтения"

1–3 февраля 2023 года на кафедре истории древнего мира исторического факультета МГУ прошла очередная всероссийская научная конференция "ХХII Сергеевские чтения" по проблемам древней истории, приуроченная к 140-летию со дня рождения профессора С.В. Сергеева (1883-1941).

В конференции примнаяли участие преподаватели ИКВИА Е.В. Александрова, О.А. Давыдова, А.Ю. Можайский, В.Г. Мостовая, А.М. Сморчков, Т.Ф. Теперик, Н.А. Филянов.

Предлагаем вниманию читателей аннотации докладов, подготовленных сотрудниками ИКВИА.

Е.В. Александрова. К вопросу о границах мифологической интерпретации культовых предметов.

Одним из ключевых моментов в развитии древнеегипетских погребальных практик является появление на саркофагах Среднего царства изображений, отражающих представления об ином мире. Одной из необходимых предпосылок такой инновации является проникновение изображений в погребальные камеры в эпоху V дин., ведь до того существование в одном сакральном пространстве изображения и тела покойного, по видимому, представлялось опасным. Существенно, что с сюжетной точки зрения размещенные в погребальных камерах изображения остаются «реалистичными», что разительно отличается от мифологических композиций «Книги Двух Путей» эпохи Среднего царства. В этой связи представляет интерес и другая линия эволюции визуального языка, подготовившая возможность использования изображений для передачи мифологического содержания. При той же V дин. намечается трансформация элементов культовых изображений, которые наряду с «реалистичной» передачей жертвенного культа начинают отсылать к мифологическим следствиям его успешного осуществления. Пользуясь термином Я. Ассмана, можно сказать, что «сакральное истолкование» ритуального действия включается в композицию культового изображения.

В данном сообщении мы обратимся к проблеме мифологической трактовки такого ритуального предмета как резервуар для жертвенных возлияний. Изначально его функция инструментальная — принятие жертвенных субстанций. Уже к IV дин. относится символическая интерпретация такого резервуара как озера, однако в литературе можно встретить и мифологическую интерпретацию его как предвечных вод Нуна (см. Radwan A. The Nun-basin of Renpetneferet // Egypt and Beyond. Essays Presented to Leonard H. Lesko. 2008, P. 277-283). Такой широкий спектр толкований заставляет поставить вопрос о возможности определения граничных условий: при крайне широкой символической трактовке любое изображение водной стихии можно уподобить любому другому, но понимая мифологию как систему отношений мифологических образов можно заметить, что не все теоретически возможные сочетания получают свое воплощение в памятниках. В этом отношении образ Нуна является маркированной граничной точкой, связанной с космогоническим моментом возникновения мира и перерождения солнца, и указание на взаимодействие с этой стихией в рамках частного культа подразумевало бы принятие вельможей изрядной доли божественных качеств. Нам представляется, что немногочисленные свидетельства Древнего царства «демократизацию» такого масштаба не подразумевают и акцентируют другие аспекты мифологической водной стихии.

О.А. Давыдова. Зачем царицы династии Птолемеев участвовали в Олимпийских играх?

В эллинистический период общегреческие спортивные состязания такие, как Олимпийские игры, стали еще более известными. В них принимали участие уже не только граждане греческих полисов, но и греки-аристократы из эллинистических государств. Среди них важно отметить участие и победы египетских цариц из династии Птолемеев: Береники I, Арсинои II, Береники II, Клеопатры II в одном из самых престижных состязаний – гонках на колесницах. Конечно, царицы лично не участвовали в скачках, а только владели колесницами, но в данном состязании побеждал именно владелец, а не возничий. Береника I выиграла на Олимпийских играх после ее мужа и до ее сына Птолемея II, то есть предположительно в 292 или 288 годах до н.э. Арсиноя II (316 - 270/268) выиграла три гонки на колесницах на одной олимпиаде в 272 году до н.э. Победа Береники II (264 - 221 гг.) на Олимпийских играх состоялась в 244 году до н.э., соответственно, когда ей было 20 лет, и она уже 2 года была замужем за Птолемеем III. Клеопатра II (ок. 185 - 116 гг.)  и Птолемей VI оба стали победителями на Панафинейских играх, в 162 году до н.э.

Участие в греческих состязаниях было не просто прихотью цариц, а являлось частью династической пропаганды. Царицы-победительницы публично демонстрировали могущество династии и способность побеждать. Не исключено, что участие в играх способствовало поддержанию взаимоотношений царского двора Египта с греческими полисами, а также являлось символическим жестом для греческой элиты в Александрии. Однако, кажется, что в первую очередь победа в Олимпийских играх дарует особую славу и почет, часто победителям устанавливались статуи в Олимпии, а некоторым даже поклонялись, поэтому победы в спортивных греческих играх способствовали продвижению культа цариц из династии Птолемеев среди греков, живущих не только в Египте, но и во всем Средиземноморье. Модель правления Птолемеев предполагала культовую значимость не только царя как центральной фигуры, но прочного союза царя и царицы, что было в новинку для греков и македонцев. Царицы, победившие на Олимпийских играх, обеспечивали себе триумф, эквивалентный по своей славе военному подвигу, только без кровопролития, доказывая свой особый культовый статус.

А. М. Можайский. Проблема континуитета населения беотийских Фив от постдворцового времени до геометрического периода

В докладе было отмечено, что в публикациях исследователей относительно геометрических Фив бытует мнение, что в период с XI по IX вв. до н.э. население, которое выжило в конце микенского времени, было сконцентрировано в маленьких фермерских сообществах. Для периода «Темных веков» представляется, что Кадмея, акрополь Фив, была оставлена и использовалась только как некрополь. В трех частях Кадмеи (или в четырех, если считать погребения в области ворот Электры) были найдены протогеометрические погребения, в то время как архитектурных остатков здесь вовсе не было найдено. Однако не было найдено архитектурных остатков протогеометрического времени и вне Кадмеи, а погребения здесь происходят также из трех или четырех (если считать погребения в области ворот Электры) мест. Учитывая такую статистику, представляется, что Кадмея может также рассматриваться как место проживания населения в геометрическое время. На основании сравнения археологических данных из Фив с данными из других мест материковой Греции Андрей Можайский предполагает, что субмикенские поселения могли продолжиться на тех же местах, что и микенские, где греки XI в. до н.э. устроили погребения между своих домов или под полами домов, а поскольку дома этого времени были неосновательны, то строения не сохранились. Таким образом, на взгляд Андрея Можайского, часть выжившего после крушения дворцов населения Фив могло оставаться в Кадмее по причине остатков ее фортификации.

В.Г. Мостовая. Мифологические герои од Пиндара: этический и политический подтекст в Третьей Пифийской оде

III Пифийская ода, обращенная к Гиерону Сиракузскому, не является победной песнью, это письмо-утешение в болезни. По своей структуре она отличается от эпиникиев: здесь нет обращения к Музам, ни к богам-покровителям адресата в начале, нет пожеланий в конце, но, как в эпиникиях, источником осмысления современности для Пиндара является миф. Миф может быть связан с адресатом родством, т.е. герой мифа почитается в родном городе адресата, или по сходству жизненных обстоятельств, в которых оказываются адресат и мифологический образец. В III Пифийской оде упоминаются герои-«образцы» недостойного поведения (Коронида, Асклепий), герои, получившие от богов великие почести, но окончившие жизнь несчастливо (Кадм, Пелей), и герои, чья память жива в потомках (Нестор и Сарпедон). Вопрос о том, почему последние два упомянуты рядом, вызвал дискуссию в 1990-х годах, и на первый план вышел этический момент (как они жили, как их чтили, как они окончили жизнь, как их помнят). Но еще в XIX в. было отмечено политическое значение Сарпедона – потомка коринфского героя Белерофонта: Корниф был метрополией Сиракуз. Можно ли найти политическую подоплеку и в упоминании Нестора? В докладе выдвинута гипотеза о наличии связи между Гиероном и Нестором на основании источников по истории городов Южной Италии: Геродота, Страбона, Диодора, Юстина.

Сморчков А.М. Сакральное время в политическом дискурсе Римской республики

В докладе рассмотрены в политическом аспекте четыре бинарные оппозиции, которые в своей совокупности дают всестороннее описание восприятия римлянами времени: время мифологическое и время историческое; сакральное и профанное; благоприятное и неблагоприятное; циклическое и линейное. В частности, деление времени на благоприятное/неблагоприятное было прямо связано с важнейшей прерогативой магистратской власти – правом на ауспиции. Отмечено, что политическая власть имела широкие полномочия влиять на сакральное время, подчиняя его интересам общества, ибо на ней лежала особая ответственность за исполнение долга перед богами. И в этой возможности заключается один из примечательных парадоксов римского религиозного мышления, где искренняя вера сочеталась со значительной долей рационального прагматизма. Возможно, такое поведение было связано с характерным для римского мировоззрения ощущением четкой грани между миром богов и миром людей, из чего следовало негативное отношение к нарушению этой границы с обеих сторон.

Теперик Т.Ф. Поэтика оды и поэтика перевода: Гораций в переводах О.В. Смыки

Благодаря появившемуся в 2022 году изданию (О.В.Смыка.  Черновики переводов. Составитель Штерн А.И.  Изд.во «Новый Хронограф, М., 192, 543  С. )  читателю стали доступны переводы   филолога-классика О.В.Смыки,   ( 1945-1922), в которых, как  верно  замечено  в  предисловии  к этому изданию,  «глубокое понимание языка оригинала сочетается с тонким поэтическим чутьем» ( с. 2). Квинт Смирнский и  Дарес Фригийский,  Максим Грек и Орфическая «Аргонавтика»,  круг  переводческих интересов автора  весьма широк (впечатляющий список печатных переводов О.В.Смыки см. с.338-342), но  поскольку перевод античного текста, как известно - всегда интерпретация,  на наш взгляд,  в данном случае  особенно интересны   переводы  одного из самых трудных  римских поэтов,    Горация (   Carm.   Hor.,   XXXVIII;  II,  VII ;  II,   Х IV;  IV , 1).   Место  этих  переводов  среди русской переводческой традиции Горация  особое, поскольку будучи приближенными к оригиналу с точки зрения  метрики, лексики и грамматики,   то есть  входя тем самым в  круг  так называемых «точных»  переводов,  переводы О.В.Смыки в то же время обладают и признаками так называемого «вольного» перевода,  что не только не удаляет от подлинника, но напротив, приближает к нему, делая мысль Горация   яснее и понятнее для  русского читателя.  

Филянов Н.А. rogatio Livia de sociis (et Latinis?) civitate danda 91 г. до н.э.: содержание и политический контекст

Одна из ключевых проблем, связанных с трибунатом М. Ливия Друза Младшего (91 г. до н.э.), традиционно заключается в том, какое место занимала его инициатива о предоставлении италикам римского гражданства в рамках его обширной законодательной программы, включавшей судебный и аграрный законы. Помимо этого, адекватная реконструкция последних месяцев трибуната Друза (сентябрь-октябрь) и содержания его рогации de sociis затруднена по причине скудости и противоречивости источниковой базы.

Для решения перечисленных выше проблем автор в рамках своего доклада предлагает собственную трактовку сведений источников об обстоятельствах, связанных с аброгацией законов Друза (аграрного и судебного) и его контактах с италиками. Друз, столкнувшись с угрозой аннулирования его собственных законов, обратился к представителям латинской и италийской элиты. Последние были готовы оказать поддержку Друзу в сенате, выступив в защиту его политической программы. Условием данной поддержки стало обещание Друза провести закон о предоставлении латинам и италикам прав римского гражданства. Союзническая инициатива Друза была схожа по своему содержанию с законом Юлия (lex Iulia de sociis et Latinis civitate danda) 90 г. до н.э., который был принят в разгар Союзнической войны и спустя год после смерти Ливия Друза.