А.А. Локтионов: "Изучая Египтологию, мы становимся внимательнее к миру вокруг нас, к разным культурам и традициям"
В 2022 году ИКВИА ВШЭ проводит первый в истории набор на бакалаврскую программу «Египтология». В рамках программы предполагается изучение мира древних египтян, существовавшего на протяжении более 3000 лет, языка, культуры и религии древнего Египта. Об особенностях этой программы мы поговорили с руководителем программы, ведущим научным сотрудником ИКВИА ВШЭ Александром Локтионовым.
![А.А. Локтионов: "Изучая Египтологию, мы становимся внимательнее к миру вокруг нас, к разным культурам и традициям"](/data/2022/03/22/1810074476/%D0%B7%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%B2%D0%BA%D0%B0.jpg "А.А. Локтионов: "Изучая Египтологию, мы становимся внимательнее к миру вокруг нас, к разным культурам и традициям"")
Как произошла Ваша встреча с древним Египтом?
Часто бывает, что люди увлекаются древним Египтом еще в раннем детстве. Их привлекают огромные пирамиды, загадочные боги, золото Тутанхамона. Но дети взрослеют, и как правило египтологами всё-таки не становятся. Жизнь бросает им на дорогу что-то еще, и они встают на другой путь. А вот у меня получилось в точности наоборот – Египтология будто сама меня нашла.
В школе я очень любил языки. Наверное, этому поспособствовала своеобразная обстановка дома: я родился в семье врачей, которых СССР изначально отправил работать во Францию, но вскоре после их отъезда, СССР не стало, и родители стали строить свою судьбу за границей самостоятельно. Сначала нашли работу в Германии, а потом в Англии. Обстановка была крайне нестабильная, всё время на чемоданах, но зато я с самого раннего детства слышал вокруг себя четыре языка: русский, французский, немецкий, английский. Видел много разных культур. Когда стал постарше, заинтересовался влиянием культуры на язык, и вообще откуда берется язык. В итоге я поступил на Антропологию в Кембридж – там как раз была возможность изучать самые древние известные нам языки, первые формы письменности. Понять, откуда всё началось! Конечно, откуда всё началось окончательно понять так и не удалось, но зато в процессе моих лингвистических изысканий я вышел на древнеегипетский язык – а дальше всё стало ясно.
С первого дня этот язык меня потряс своей невероятной грамматической логикой и красотой. Углубляясь в него, я почувствовал, что это – моё. И что еще увлекательнее чем даже сам язык, с чисто лингвистической стороны, это содержание написанных на нем текстов. Мне посчастливилось учиться у одного из ведущих египтологов мира – профессора Джона Рэйа (John Ray), и он открыл для меня новый мир. При этом он показал мне, что самые интересные тексты – это не всегда трактаты великих египетских философов или описания блестящих побед фараонов. Мы читали много текстов самого простого, бытового уровня – про то, как кто-то у кого-то украл осла, или как кто-нибудь получил дом в наследство, или как правильно забинтовать перелом. Египтяне в этих текстах – совсем не легендарные персонажи далекого прошлого. Они становятся живыми людьми, с проблемами, неудачами, успехами. И мне не захотелось прощаться с ними.
Какие направления в Египтологии вызывают у Вас наибольший интерес как у исследователя и преподавателя?
Особенно меня интересуют вопросы социальной истории в Древнем Египте – та самая повседневная жизнь людей, описания которой произвели на меня такое сильное впечатление в самом начале моей научной карьеры. Очень важный аспект социальной истории – право, и именно на эту тему я и защитил диссертацию PhD в Кембридже. Я занимался эволюцией древнеегипетских правовых структур на протяжении третьего тысячелетия до н. э., пытался понять, на каком этапе появились первые чиновники, углубленно занимающиеся именно правом. Сейчас я продолжаю эту работу, уже концентрируясь на втором тысячелетии. Особенно интересно, насколько сильно правовые подходы древней Месопотамии могли повлиять на Египтян: мы знаем, что во второй половине второго тысячелетия контакты между Месопотамией и Египтом были достаточно интенсивными, и в это же время мы видим появление в Египте некоторых форм наказаний и юридических формулировок, которые там ранее не прослеживаются, но имеют место в клинописных источниках Ассирии и Вавилона. Думаю, что тут не простое совпадение – и эта тематика безусловно требует дальнейшей работы.
С точки зрения преподавания, хотелось бы начать работу над русскоязычным учебником древнеегипетского языка – до сих пор, такого учебника просто не существует. Самое близкое, что мы имеем, это «Египетский язык» Н. С. Петровского (1958г.), но эту книгу сложно назвать учебником: она скорее технический справочник, который написан весьма тяжелым языком и плохо подходит для преподавания в вузах. К тому же, 1958г. был давно, а изучение египетского с тех пор не стояло на месте. Так что в данный момент в России обычно изучают древнеегипетский по англо-американским учебникам, или вообще без учебника. Мне это кажется неприемлемым – конечно, к зарубежной Египтологии надо относиться с большим уважением, но египтологическая традиция нашей страны тоже весьма солидна, и должен быть свой учебник. Надо его создавать!
Программа ИКВИА по Египтологии – это начало или продолжение?
Для ИКВИА – это начало. Но для России – это продолжение и в какой-то мере возрождение школы, которая уходит корнями еще в девятнадцатый век. Не будем забывать, что основатель российской Египтологии, В. С. Голенищев (1856-1947) – один из самых крупных деятелей в истории мировой Египтологии. Он подарил миру первые переводы таких шедевров древнеегипетской литературы, как «сказка о потерпевшем кораблекрушение» и «путешествие Ун-Амона в Библ», создал уникальною коллекцию артефактов, которая до сих пор является гордостью ГМИИ имени А. С. Пушкина, а в итоге еще и основал первую университетскую кафедру Египтологии в Египте, в Каире!
Помимо Голенищева в России был целый ряд выдающихся египтологов мирового значения. Дам несколько показательных примеров. В 1883г., российский египтолог О. Э. Лемм выпустил первый в мире широко используемый сборник иероглифических текстов, предназначенный для обучения студентов. В 1930г., советская наука внесла переломный вклад в изучение древнеегипетской математики, когда под руководством академика В. В. Струве одно из ведущих издательств Берлина опубликовало «Московский математический папирус» – документ, который доказывает, что уже 4000 лет назад египтяне умели решать весьма замысловатые задачи – например, вычислять объем усеченной пирамиды. Потом, в период с 1961-1963 гг., советские археологи принимали активное участие в международной миссии ЮНЕСКО в Египте, впервые опубликовали наскальные надписи в Вади Аллаки – это один из самых знаменитых золотых рудников фараонов. Наконец, в 1973г., академик М. А. Коростовцев выпустил учебник новоегипетской грамматики на французском. Так что на протяжении весьма длительного периода, международная научная общественность прислушивалась к египтологам нашей страны очень внимательно – их признавали среди ведущих.
К сожалению, политическая и экономическая ломка, связанная с распадом СССР, привела к тому, что российская Египтология была вынуждена сдать позиции, отдать инициативу странам запада. Думаю, что сейчас пришло время её возрождать – вспомнить успехи нашего прошлого и построить на этой основе новую, современную Египтологию России. При этом, конечно, надо активно искать сотрудничества и с зарубежными партнерами – кстати, я уже говорил об этом с коллегами в Великобритании, и они смотрят на такую перспективу с большим интересом. Все серьезные учёные понимают, что наука не знает границ, и нашему появлению будут только рады. И конечно, ВШЭ, со своим традиционным уклоном в глобальную сферу – идеальный университет для такого нового начинания.
Какие основные дисциплины изучаются в рамках программы? Каким «внешним» связям уделено внимание в программе?
В основе всего стоит древнеегипетский язык. На протяжении пяти лет, студенты изучат все его фазы, от староегипетского – языка строителей пирамид в середине третьего тысячелетия до н. э., вплоть до коптского – языка египетских христиан, который появился уже в период римского владычества. Помимо этого, из древних языков еще преподаются языки двух культур, оказывающих наиболее сильное влияние на древний Египет: древнегреческий и основы аккадского – языка древней Месопотамии. А из современных, студенты изучают все основные языки международной Египтологии – английский, французский и немецкий, и язык Египта наших дней – арабский. Так что в общей сумме мы даем студентам семь языков – или даже одиннадцать, если считать каждую фазу древнеегипетского отдельным языком, как делают некоторые специалисты. Думаю, программ, предлагающих большее лингвистическое разнообразие – не много!
Параллельно языкам, конечно, студенты будут смотреть на древний Египет с точки зрения интеллектуальной и материальной культуры. Под интеллектуальной культурой я подразумеваю такие дисциплины как древнеегипетская религия, литература, право. Египтяне много думали о том, как устроен мир, много писали о правильном построении общества, о смерти, об обязанностях людей друг перед другом. Всё это мы будем углубленно изучать. А со стороны материальной культуры, цель – подготовить студентов, которые будут хорошо ориентироваться в объектах быта египтян, от роскоши царей до повседневной керамики крестьян. Важную роль тут будет играть музейная практика и полевая работа. В Египте условия работы не самые простые, и на моей памяти обстановка там нередко бывала нестабильной, так что на первой стадии я не уверен, что мы сразу поедем в страну фараонов. Но в любом случае, у ВШЭ уже есть ряд очень интересных экспедиционных возможностей благодаря нашему Центру античной и восточной археологии, так что я думаю, что будет интересно и познавательно в любом случае. Помимо этого, будут и возможности сотрудничать с западными университетами – например, у меня хорошо устоявшиеся научные связи с Кембриджским Университетом, прежде всего с Институтом археологи им. Макдональда, где я работал и преподавал много лет. Уверен, что есть хорошие перспективы для дальнейшего сотрудничества.
Как нас меняет изучение древнеегипетского языка, литературы, культуры?
Легендарный древнеегипетский мудрец Птаххотеп написал в своем учении: «тот, кто услышал, сам становится достойным слушанья». Он был прав. А Египтология нас учит слушать – слушать голоса из далекого прошлого, и открывать в себе способность познать новый взгляд на мир. К примеру, читая книгу мертвых, мы сталкиваемся с самыми фундаментальными вопросами бытья – что такое смерть и каков смысл жизни. Читая Туринский судебный папирус, мы спрашиваем себя, что такое правосудье. Читая сказание о царевиче Сетне и красавице Табубу, мы спрашиваем себя, что такое любовь и кому она подвластна. Разумеется, египтяне были не одни, кто писал на такие темы, но очень часто они были первыми, кто попробовал. Об этом стоит задуматься.
Изучая Египтологию, мы становимся внимательнее к миру вокруг нас, к разным культурам и традициям. Понимаем, что на самые интересные вопросы единого ответа обычно нет. Слушаем других и тем самым совершенствуем себя. И одновременно приобретаем практические навыки всё это делать – изучением различных языков, работой с артефактами, экспедициями в даль географическую и культурную. Хотелось бы думать, что Египтология нас делает интересными, интеллигентными людьми – людьми, которым в итоге не стыдно будет предстать перед владыкой загробного мира Осирисом на его суде, если он всё-таки существует…
Какие Вы видите перспективы для тех, кто захочет поступить на Египтологию? В какой профессии можно найти себе применение?
Наверное, зря упомянул гипотетический суд Осириса – есть и более практические применения египтологических знаний. Во-первых, само собой разумеется, с дипломом египтолога можно стать египтологом! Кажется так очевидно, но многие абитуриенты почему-то в это не верят. Думают, что египтологов на планете крайне мало, и что они мало кому нужны. Это совсем не так! Конечно, профессиональные египтологи по своей численности не могут соревноваться с врачами, инженерами или банкирами, но ведь и обладателей таких дипломов гораздо меньше. Так что, если Вы действительно хотите встать на этот путь и готовы очень много работать, место Вам скорее всего найдётся – в университете, в музее, на раскопках… И ВШЭ отличная школа для начала такой карьеры, так как благодаря нашему интернациональному уклону Вы будете конкурентоспособны еще и на международном рынке труда египтологов.
В то же время, я хорошо понимаю, что профессиональная Египтология не для всех – это всё-таки очень своеобразный выбор. Но навыки, приобретенные в процессе изучения этого предмета, можно применять очень широко – в журналистике, в туристическом секторе, в консультационных услугах, в издательском деле. Диплом Египтолога – признак того, что человек трудолюбив, имеет отличное знание языков, и готов анализировать информацию из самых разнообразных источников. Многие работодатели находят такие качества весьма привлекательными!
Что Вы сказали бы, завершая наш разговор?
Поздравляю всех с юбилеем Египтологии! Ровно двести лет назад, Жан-Франсуа Шампольон научился читать иероглифы, и ровно сто лет назад, Говард Картер открыл гробницу Тутанхамона. Это ключевые даты в нашем предмете! Надеюсь, что история покажет, что мы достойно отметили юбилей, приняв решение открыть Египтологию в ВШЭ в 2022г!