Жизнь Эзопа: единственная мениппея? – лекция профессора ИКВИА Нины Брагинской в Университете Осло

Лекция “The Life of Aesop: The one and only Menippean Satire?” была прочитана проф. Н.В. Брагинской 19 марта на семинаре по классической филологии в Департаменте философии, классической филологии и истории искусств и идей (Department of Philosophy, Classics, History of Art and Ideas) Университета Осло.

Критические тезисы лекции сводились к следующему:

• Нет никаких оснований приписывать Мениппу создание вообще какого-либо жанра, тем более, ему – греку – создание сатиры – единственного оригинального жанра римской литературы.
• «Мениппова сатира» – название не жанра, но уникального сочинения Варрона.
• Не М.М. Бахтину, но Исааку Казобону принадлежит усмотрение традиции прозиметра в этически неоднозначной серьезно-смеховой литературе, прибегающей к высокому, часто философскому регистру в пародийных или иронических целях и связывание этого преемства с сочинением Варрона.
• Бахтин не назвал ни одного произведения, которое бы характеризовалось всеми 14-ю или большинством из признаков, перечисленных в Поэтике, или 18-ю из подготовительных материалов к Поэтике (CC 6, 127–134 и 333–334 и сл.), и ни одного признака, присущего всем упомянутым им мениппеям, но при этом распространил «традицию мениппеи» до Рабле, Сервантеса и Достоевского, а его последователи распространили это понятие на широчайший круг явлений, включая «Войну и мир» и «Мойдодыра».

Позитивные тезисы лекции сводились к следующему:

• То, что Бахтин считал жанром мениппеи, или менипповой сатиры, зародившимся в античности и прожившим долгую жизнь вплоть до современности, не является литературным жанром, по крайней мере, в терминах дефинитивной поэтики.

• Однако идея мениппеи предложила мировому гуманитарному научному сообществу последних десятилетий инструмент со свойствами «джокера», в котором оно нуждалось. Мениппеи нет, как реальности, но элементы этого не воплощенного в своей полноте жанра ученый обнаруживает в реальности благодаря идее мениппеи в своем сознании (universalia ante rem). Такой способ рассуждения получил статус законного в рамках когнитивных исследований, и именуется «прототипическим» способом определения так называемого «семейного родства» (напр., М. Синдинг: The mind’s kinds). Таким образом, Бахтин предвосхитил тенденцию толковать жанр как открытую систему, и относить традиционные определения жанра к устаревшей нормативной поэтике. Но его собственный инструментарий традиционной исторической поэтики не был приспособлен для подобного дискурса, и потому противоречивость его «истории мениппеи» вызвала резкую критику М.Л. Гаспарова как сторонника традиционной исторической поэтики. Гаспаров категорически отрицал существование мениппеи, как в античности, так и вообще в истории литературы и называл этот жанр несуществующим.

• То, что Бахтин назвал мениппеей, это реальный феномен духовной жизни, чрезвычайно близко знакомый ему самому и его окружению. Это идейный, социальный и мировоззренческий кризис, предательство самой жизни, надругательство над святынями, полнейшая безысходность и неразрешимость экзистенциальной ситуации и как итог самоотрицание и самоподрыв. Такой кризис имеет в литературах разных жанров, эпох и культур разнородные и разномасштабные, когда тематические, когда структурные, когда стилистические проявления. За исключением отдельных локальных связей взаимного влияния, не следует искать здесь преемства, литературной традиции. Перспектива исторической поэтики, линии развития и преемства для изучения этого феномена ложна. Тем не менее, перечисленные Бахтиным характеристики, могут встречаться «пучками» и наиболее полно представлены в «Жизнеописании Эзопа» (версия G).

Далее профессор Брагинская продемонстрировала, что единственным кризисным литературным произведением античности, которое формально отвечает «требованиям», предъявляемым Бахтиным мениппее, является упомянутая версия «Жизнеописания Эзопа». Она также обратила внимание на связь этого произведения с приписанной Мениппу «Продажей Диогена», на идею «переворота» в заголовке рукописи, на заложенную в структуру сюжета возможность двойного прочтения событий – глазами Эзопа и глазами Аполлона и обнаружила представленность в «Жизнеописании» всех признаков мениппеи по Бахтину.

Историко-научный парадокс состоит в том, что М.М. Бахтин о существовании этого памятника не знал, а М.Л. Гаспаров, автор перевода «Жизнеописания Эзопа» и статьи ему посвященной, отрицал существование мениппеи, как в античности, так и вообще в истории литературы.

—   Сообщение о лекции на сайте Департамента философии, классической филологии и истории искусств и идей Университета Осло

   Нина Брагинская: Автор «Жизни Эзопа» как оппонент Плутарха

 

Все новости ИКВИА