"Сколько соавторов было у Перпетуи?" – доклад Н.В.Брагинской и П.Н.Лебедева на всероссийской научной конференции «Жебелёвские чтения—XXIV»
Античная жанровая система знает сборники однородных произведений разных авторов, например, эпиграмм, или чаще одного автора, например, собрания речей и диалогов. Эти собрания могут быть как-то упорядочены, как упорядочены авторы эпиграмм, обозначенные цветами в Венке Мелеагра. Но ничего подобного собранию разных авторских произведений, так сказать "документальной книги", в классической античной литературе не существует. В «Пассио Перпетуи и Фелицитаты» собраны автобиографические тюремные записки Перпетуи, записанное Сатуром пророческое сновидение о его и Перпетуи посмертии – выходе из тела и попадании в рай; описание происходившего на арене со зверьми, и перед тем в тюрьме, а также Пролог и Эпилог. Это собрание документов и в то же время литературных произведений можно уподобить, пожалуй, Новому Завету, если говорить о грекоязычной литературе. Первые сведения о собирании Новозаветных текстов в единый комплекс – источник, так называемый «Канон Муратори», создается в последнюю треть 2-го века, незадолго перед обсуждаемым комплексом документов, который не похож ни на какую античную книгу.
Исследователи предпочитали выделять в этом собрании три «голоса» - Перпетуи, Сатура и еще одного автора, который написал и Пролог-Эпилог, и рассказ очевидца, и необходимые связки между частями, включая сообщение о том, кто были арестованные катехумены, так как в Прологе (и Эпилоге) не названо ни одного имени.
В докладе впервые предлагается выделить в «Страстях» не три голоса, как это принято в научной литературе, и даже не четыре (неуверенная попытка отделить автора Пролога и Эпилога от Повествователя-Очевидца делалась Хеффернаном), а пять. Следы работы пятого – Редактора-составителя, который не был, в отличие от остальных авторов, ни участником, ни современником описанных событий, сказались в нарушениях структуры памятника. Части, относящиеся по содержанию к рассказу о происходившем в тюрьме и на арене, оказались вынесены перед Введением к этому рассказу, не будучи как-то связаны с предыдущим повествованием. Повествователь-Очевидец, не мог допустить этого, между тем, такой нарушенный порядок возник не в средние века, так как этот displacement присутствует в переводе латинского текста на греческий. Датировка греческого перевода проблематична, но едва ли он позже 5-го века.
Отнесение гл. 2.1, где вводятся dramatis personae, к третьему или четвертому «голосу», т.е. голосу современника, привело к полному принятию того, что в этом представлении написано. Составитель более позднего времени принял прозвище Ревокат, относящееся к Сатурнину, бывшему вместе с Фелицитатой рабом одного господина, за имя отдельного ее «сораба» по имени «Ревокат». Такого имени не существовало, но существовал такой титул вновь призванного в «гвардию» заслуженного ветерана или термин для победителя в скачках при повторном забеге. Сатурннн же хотел, чтоб его вызывали на арену повторно против всех зверей, и получил такое прозвище мученика-победителя.
Вмешательство «пятой руки» привело к нелогичным исправлениям в греческом переводе и в части средневековых рукописей, где текст согласовывали с вводной информацией Составителя. Таким образом в течение 18 веков вместо святого мученика Сатурнина Ревоката почитаются двое святых - Сатурнин и Ревокат (об их отдельном существовании нами опубликована статья в Acta Linguistica Petropolitana 2022 том 18, ч.2, 48-77).