Международная конференция в честь Нины Владимировны Брагинской

18-19 июня 2021 года состоялась международная конференция в честь Нины Владимировны Брагинской, главного научного сотрудника Института классического Востока и античности, руководителя семинаров “Лаборатории ненужных вещей”.

Круг исследовательских интересов Н. В. Брагинской чрезвычайно широк: классическая филология, сравнительная мифология, архаический театр, история идей, история понятий, Септуагинта, сравнительное изучение античного романа, иудео-эллинистической прозы, апокрифов, история антиковедения в России. 

Организаторы конференции вынесли в название лейтмотивы творчества Нины Владимировны, объединяющие разные направления ее деятельности: “Миф, литература, ритуал”.

Видеозаписи докладов будут в ближайшее время опубликованы на сайте “Лаборатории ненужных вещей”.

ПЯТНИЦА, 18 ИЮНЯ

Конференцию открыл вступительным словом директор ИКВИА Илья Сергеевич Смирнов.

Затем были представлены следующие доклады (в ссылках представлены краткие тезисы):

Гидеон Боак. Арамейские руководства по гаданию из Каирской генизы

Среди документов, принадлежащих Каирской генизе, есть несколько сотен руководств по гаданию, написанных  на иудео-арабских диалектах, иврите и арамейском языке. Гидеон Боак работает над созданием корпуса  сохранившихся арамейских руководств по гаданию из Каирской генизы. Эти тексты циркулировали в поздней античности, и как только арабский язык стал основным языком общения и литературы, а арамейский перестал использоваться, они были либо переведены на иудео-арабский и/или иврит, либо полностью забыты. Большинство этих текстов никогда не издавались, поэтому в докладе Г. Боак познакомил слушателей с некоторыми из них и прокомментировал их особенности.

Михаил Георгиевич Селезнев. «Город Аседек». Стих Ис 19:18 в Септуагинте

Стих Ис 19:18-19 звучит по-разному в масоретском тексте Библии, в Септуагинте и в кумранских рукописях. Большинство современных исследователей  этого места склонятся к тому, что кумранские списки отражают первоначальный текст Исайи (аллюзия на египетский город Гелиополь, где проживали, в частности, выходцы из Азии); масоретский  текст содержит полемику с «раскольничьим» храмом, который был построен в еврейском поселении близ Гелиополя беглым первосвященником Онией IV; а текст Септуагинты отражает представление последователей Онии о роли и значении их поселения. Масоретская редакция уничижает храм Онии, а редакция Септуагинты, напротив, прославляет. В докладе были предложены  аргументы в пользу того, что наименование селения сторонников Онии ʽir hacedeq город праведности могло иметь  место в реальной  топонимике еврейских поселений  птолемеевского Египта. 

Ирина Александровна Протопопова. Миф у Платона: литература и философия

В докладе обсуждался статус мифа в платоновских диалогах. Были рассмотрены связанные с мифами литературные аллюзии, но основное внимание было уделено философскому смыслу мифов у Платона.

Андрей Валентинович Лебедев. Гераклит, Гомер и «старинная вражда» между поэзией и философией в 10-ой книге «Государства» Платона

В знаменитой сцене изгнания поэтов из идеального государства (Plato, Resp. 607b) Сократ, чтобы отвести от себя обвинения в жестокости и отсутствии культуры (агройкия), ссылается на то, что вражда между философией и поэзией началась давно, не он ее начал. В подтверждение этого он приводит четыре цитаты, которые обычно считаются поэтическими. Мы приписываем первые две цитаты Гераклиту и интерпретируем их как инвективы против Гомера. Вторые две цитаты взяты из древней комедии и направлены против Сократа и его учеников. Решение Сократа изгнать поэтов, таким образом, является не агрессией, а защитой. Серия четырех цитат построена как словесный агон между философами и поэтами, возможно, с аллюзией на судебный агон. Сократ, как судья, выслушивает соперничающие стороны и приговаривает поэтов к изгнанию. Платон занимается виртуальной историей, спроецированной в утопическое будущее: на этот раз не поэты (Аристофан, Мелет) судят Сократа, а Сократ поэтов, совершается справедливое возмездие.

Наталья Юрьевна Костенко. «Пробег жизни»: к интерпретации заглавия воспоминаний О. М. Фрейденберг

В докладе была предложена интерпретация общего заглавия мемуарно-дневникового комплекса Фрейденберг, который создавался с 1939 по 1950 г., но непоследовательно и поначалу не имел общего плана. Заголовки разных частей иногда менялись. В 1947 г. три завершенные и одна еще ненаписанная части были объединены под общим заглавием «Пробег жизни». По мнению докладчика, это название может быть истолковано как метафора факельного бега (лампадодромии) — ритуальной эстафеты с горящим факелом в Древней Греции. В свою очередь метафора бега как жизни и передачи огня как божественной искры будущим поколениям использовалась многими античными авторами, и это вполне согласуется с той задачей, которую поставила перед собой Фрейденберг, — в условиях сталинского государства сохранить и передать потомкам свидетельство о себе и своей научной биографии.

Борис Павлович Маслов. Аристотель и Фрейденберг о трагическом этосе

Этос (нрав, характер), как полагал Аристотель, не должен чересчур занимать сочинителей трагедий, так как он не пригоден для построения сюжета. Анализируя аттическую трагедию в «Образе и понятии», О. М. Фрейденберг, напротив, именно в этосе ищет ключ к пониманию той трансформации, через которую проходит древнегреческая литература на пути от образного к понятийному мышлению. В докладе предпринимается попытка примирить между собой двух этих героев юбиляра. Так, заложенная в структуре трагического характера неустойчивость, о которой пишет Фрейденберг, оказывается неразрывно связана с выявленными в «Поэтике» Аристотеля элементами трагического сюжета.

Павел Николаевич Лебедев. Представления об экзорцизме в христианской апологетике II в.

В христианской апологетике II в. большое внимание уделялось демонологии и конкретно вопросу об изгнании демонов. Способность христиан исцелять одержимых рассматривалась как доказательство истинности и силы христианской веры. Большинство авторов апологий рассматриваемого периода сообщают различной подробности сведения о ритуале экзорцизма, расходясь между собой в деталях (например, сложности изгнания, используемых для этого методов и т.д.) и используя эти сведения в разном контексте. Анализ представлений апологетов II в. об этом ритуале и характера обращения к этому сюжету в апологиях позволяет больше узнать об эволюции христианского учения и представляет значительный интерес для лучшего понимания самой христианской апологетики.

Андрей Юрьевич Виноградов. «Житие Иоанна Кущника» как роман вне жанров

«Житие Иоанна Кущника» не привлекло к себе значительного внимание исследователей, даже на фоне других «монашеских романов». Между тем, это не только влиятельный текст, родоначальник жанра житий «людей Божьих» и источник вдохновения для «Жития Алексия Человека Божьего», но и неординарный памятник ранневизантийской литературы. С одной стороны, оно демонстрирует хорошее знакомство с традицией античного романа как в композиции (структура, пространство, сюжет), так и в отдельных мотивах (разлука героев, неузнавание, переодевание, особый знак). С другой стороны, затруднительно точно соотнести «Житие Иоанна Кущника» с каким-то видом романа: сочетая в себе черты «антилюбовного», семейного, приключенческого и др. романов, оно не принадлежит полностью ни к одному из этих жанров. Анализ его содержания и поиск Sitz im Leben заставляет сблизить его — как ни парадоксально — с социальным романом Нового времени.

Юлия Владимировна Иванова. Что общего между «Молотом ведьм» и Французской Энциклопедией?

Два последних издания «Новой науки о природе наций» Дж. Вико – 1730 и 1744 гг. – содержат, наряду с прочими аксиомами (degnità), описывающими свойственные всем народам вехи исторического развития, аксиому о ведьмах. Обращение к различным контекстам сеттечентистских исследований ведовства показывает, что существование ведьм и природа ведовства дискутировались в это время самыми авторитетными учеными, от Лудовико Муратори до авторов Французской энциклопедии, вовсе не отрицавшей существования ведьм. Эти ученые, как правило, предпочитали считать ведовство психическим феноменом – плодом работы фантазии. Такой способ истолкования феномена ведовства существовал еще в Средние века: авторы «Молота ведьм» боролись с ним и создавали аргументы в пользу реальности ведовства и последствий действий ведьм. Однако для Вико ведовство – явление, скорее, социальное, чем психическое: в докладе были предложены аргументы в пользу того, что автор «Новой науки» рассматривал взаимоотношения ведьмы и общины, на которую она может оказывать влияние, как одну из конструкций власти, характерных для архаических обществ.

Сергей Юрьевич Неклюдов. Фантомы демонотворчества: «третья стратегия».

Существуют разные стратегии конструирования мифологического образа. Согласно одной, персонаж вообще не имеет внешнего облика – постоянно или время от времени, а обнаруживает себя в виде аморфного свечения, ночных огней и пр. Согласно другой стратегии, демон, напротив, опознается через наличие гипертрофированной «телесности» (огромные размеры, невероятная физическая сила, прожорливость, похотливость, склонность к людоедству и сексуальному насилию). В отличие от первого типа, присутствующего в актуальной демонологии, этот второй тип скорее характерен для картины мира сказочно-эпического прошлого. Существует, однако, и третья стратегия, продукт которой сама народная традиция склонна отделять от прочих сфер низшей мифологии. Это человекоподобные нелюди – нагие, поросшие звериной шерстью, не пользующиеся огнем и не владеющие членораздельной речью. Они обитают где-то в горных пещерах, пустынях, лесах, вступая иногда и в соприкосновение с людьми. Именно подобному персонажу мы обязаны появлением легенды о снежном человеке.

Альберт Иршатович Давлетшин. Кукурузный Мальчик и Рыбный Мальчик: Мифологическая география тотонакских народов.

В докладе было показано, что разные варианты мифа о молодом боге кукурузы распределены среди мезоамериканских народов нетривиально. У тепеуа и северных тотонаков Мальчика воспитывают Черепаха и Рак. У южных тотонаков Старик и Старуха ловят Мальчика сетью или находят его в животе рыбы. У соке и науа Мексиканского залива, а также у чонталей Табаско, мальчик рождается из яйца, которое находят Людоед и Людоедка. При этом, именно северные варианты наблюдают значительное количество эксклюзивных параллелей с майя классического периода. Были рассмотрены разные исторические модели, которые могут объяснить наблюдаемое распределение.

СУББОТА, 19 ИЮНЯ

Второй день конференции был открыт вступительным словом Михаила Анатольевича Цфасмана, проректора по научной работе и профессора Независимого московского университета.

Тамара Федоровна Теперик. Многоликая Клеопатра в зеркале кинематографа: рецепция мифа и рецепция мотива

Доклад посвящен рецепции античности в кино ХХ-XXI вв., которая, в свою очередь, связана с литературной рецепцией. И хотя Клеопатра – самая популярная античная личность в искусстве, кинематографической рецепции ее образа посвящено не так много исследований, особенно имея в виду соотношение с прецедентными текстами, легшими в основу сценария. В литературных произведениях Клеопатра не является центральным персонажем, в картинах же, которые исследуются в докладе, главным героем становится она. Был рассмотрен набор и содержание мотивов (мотива отравления, мотива обмана, мотива власти, любовного мотива и т.д.), который от ленты к ленте меняется. Как и сам кинематографический образ Клеопатры, который также весьма вариативен. Это объясняется не незнанием мастеров камеры источников, а подходом, характерным и для античных драматургов, где одному и тому же герою мифа (Одиссею или Креонту у Софокла, Елене у Еврипида, и т.д.) могли быть присущи совершенно различные качества.

Николай Николаевич Казанский. Об одном рудиментарном мотиве в греческом эпосе

В докладе был рассмотрен вопрос о применимости метода, предложенного Ф.Ф. Зелинским (Рудиментарные мотивы в греческой трагедии. Одесса, 1912), к гомеровскому эпосу. История текста греческого героического эпоса включает разные хронологические слои, выделяемые на основании лингвистической реконструкции, и основывается на различной древности отдельных словосочетаний и формульных описаний. Два ранних слоя (праиндоевропейский и протомикенский) реконструируются с наибольшей проблематичностью, однако существует возможность соотносить гомеровские описания с реалиями военного дела, имеющими археологическую датировку. Формальные критерии, позволившие Ф. Ф. Зелинскому выделять "рудиментарные мотивы" в греческой драме, как кажется, могут использоваться и при анализе эпического текста. В докладе был представлен пример, позволяющий реконструировать один из сюжетов, относящихся к ранней микенской поэзии.

Александр Васильевич Подосинов. Лукиан как критик Геродота-мифолога

В докладе анализируются образ полуженщины-полузмеи, описанной Геродотом в IV, 9 и выступающей в качестве прародительницы скифов, а также многочисленные изображения то ли змееподобной богини, в которой часто видят иконографический вариант Геродотова персонажа, то ли «прорастающей девы». К анализу привлекается описание дев, нижнюю часть которых представляет виноградный куст, в «Правдивой истории» Лукиана (I, 8), который явно пародирует здесь текст Геродота. Есть у Лукиана и другие эпизоды такого пародирования, в частности, он упоминает огромные следы на скале, будто бы оставленные Дионисом и Гераклом (I, 7), что отсылает нас к рассказу Геродота об отпечатке ступни Геракла на скале у реки Тиры (IV, 82). Свидетельство Лукиана, возможно, подтверждает мнение историков, видящих в изображении северочерноморских богинь «прорастающих дев».

Анна Николаевна Грешных. Янус, Кульзанс, солнце и дверь

Янус известен всем как Двуликий (Geminus), но изображается и четырехликим, а корпус текстов античной традиции о нем представляет его даже многоликим. Янус отражается в них как солярное божество, как древнейший царь Лация, как «дверь» и божество перехода (по классификации ван Геннепа), а также аграрного цикла, и этот список далек от полноты. Может ли весь этот комплекс представлений о Янусе быть трактован как компонент римской архаической мифологии, практически, как известно, не сохранившейся в виде нарратива? Какую трансформацию проходит его образ в развитии римского понимания сакрального? В докладе предпринимается попытка выявить древнейший субстрат представлений римлян о Янусе. Возможно, круг этих представлений является культурообразующим для римского архаического сакрального сознания (дверь, ворота, солнце, рождение, циклическое время, мифологическое время и др.).

Татьяна Андреевна Михайлова. Древнеирландское sén в нарративной традиции

Лексема представляет собой позднее латинское заимствование, из signum, с предположительным исходным значением ‘звезда, созвездие, небесное тело’ (ср. использования в языке Глосс). В дальнейшем, естественно отчасти под латинским влиянием, но также на базе семантического комплекса «небесное знамение – предречение» у лексемы развились значения ‘знак, доброе знамение, судьба’. В ряде среднеирландских нарративов лексема sén описывается как способ изгнания с Небес восставших ангелов, а также – изгнания с острова предками гойделов мифологизированных до-кельтских племен (так. наз. – Племена Богини Дану). В докладе было предложено обратиться также к менее известным случаям употребления лексемы как в Житийной традиции, так и в трактате «Верность имен» (Coir anmann). В последнем случае при помощи заговора, обозначенного как sén, неправый король изгоняется собственным зятем. В качестве предварительного вывода предлагается идея, что лексема sén кодирует в нарративах скорее магический вербальный акт, обладающий с точки зрения компилятора положительными коннотациями. Таким образом, актуализуется не предполагаемая ранее дихотомия «христианский – языческий», а оппозиция «справедливый – не справедливый» (ср. аналогичную оппозицию «шпион – разведчик»). Исследование выполнено в рамках проекта РФФИ № 18-012-00131 «Грамматика нереального».

Федор Борисович Успенский. Реминисценция мифологического сюжета о корове Аудумле в исландской родовой саге

Традиционно считается, что известный из «Младшей Эдды» Снорри Стурлусона рассказ о корове-прародительнице, вскормившей своим молоком великана Имира, не нашел своего отражения в других памятниках древнесеверной литературы. В докладе было продемонстировано, что это не совсем так — образ коровы-прародительницы обнаруживается в одной из исландских родовых саг, однако подан он здесь в отчетливо пародийном ключе, а полное раскрытие этой реминисценции требует от читателя/исследователя определенного лингвистического усилия.

Инна Геральдовна Матюшина. Скальдический экфрасис: от мифа к иконографии

Результаты исследования Н.В.Брагинской («Экфрасис как тип текста») применяются в докладе к скальдической поэзии IX-XI вв. На материале сохранившихся щитовых драп скальдов аргументируется предположение о возможных функциях мифов, упоминаемых в хвалебных песнях Браги Боддасона, Тьодольва из Хвинира и Ульва Уггасона. Вопреки эксплицитно выраженному намерению скальда, ни одна из щитовых драп не содержит славословий дарителю, но лишь констатирует актуальную ситуацию (содержание песни определяется сценами, представленными на щите или стенной росписи). Если драпа Браги состоит из аллюзий на мифологические эпизоды, изображенные на подаренном ему щите (рыбной ловли Тора, битвы Хьяднингов, пахоты Гевьон), то в песнях Тьодольва и Ульва присутствует не характерная для поэзии скальдов мифоэпическая нарративность: Тьодольв повествует о битве Тора с Хрунгниром и похищении Идунн и ее молодильных яблок, Ульв излагает мифы о погребении Бальдра, борьбе Хеймдалля с Локи за золотое ожерелье Фрейи, состязании Тора с мировым змеем. В заключение доклада виса Арнора Тордарсона о том, как архангел Михаил взвешивает добрые и злые дела людей на Страшном Суде, рассматривается как христианский аналог скальдическому экфрасису.

Юэн Боуи. Мифологическое повествование и симпосический ритуал

Юэн Боуи рассмотрел проявления мифологических мотивов во фрагментах архаической и классической мелической и элегической поэзии и пришел к выводу, что в той поэзии, которая, как точно установлено, была создана для первого исполнения на симпосиях, миф вводится лишь для подкрепления моральной или политической оценки или рекомендации и, как правило, относительно кратко. Изложение мифа ради изложения, т.е. для развлечения, встречается только в поэмах, которые, по имеющимся данным, не предназначались в первую очередь для исполнения на симпосиях. В заключение докладчик бегло коснулся гипотезы ряда искусствоведов, согласно которой изображение мифологических фигур и событий на некоторых керамических изделиях было отчасти предназначено для катализации песенного или прозаического повествования об этих фигурах и событиях.

Лукия Атанасаки. Манипуляции с ритуалами: намеренные и ненамеренные последствия в "Биографии Никия" Плутарха.

Доклад посвящен ритуалу как коммуникативной стратегии самопрезентации человека. Первая часть названия имеет два смысла: манипулирование ритуалами Никием и манипулирование описанием этих ритуалов Плутархом для характеристики Никия. Относительно второго у нас есть твердые основания в виде текста Плутарха. Относительно же первого приходится полагаться на источники Плутарха, которые (в том, что касалось Никия) были обширными и не равноценными по качеству. Использование Никием ритуала как коммуникативной стратегии в докладе сравнивалось с использованием ритуала Кимоном несмотря на то, что Плутарх сравнивает Никия не с Кимоном, а с его современниками: Периклом, Клеоном и Алкивиадом. Однако в том, что касается ритуальной самопрезентации и ее коммуникативного эффекта, именно Кимон и Никий, по крайней мере в глазах Плутарха, являются полными противоположностями. Кимон, согласно Плутарху, предстает как приятный и общительный человек, а Никий -- как неприятный и необщительный лицемер благодаря тому, как описано  выполнение ими очень похожих обрядов. Иными словами, участие в  обрядах имеет для Кимона тот эффект, какого он и хотел достичь, тогда как для Никия совершение сходных ритуалов  влечет  за собой непреднамеренные эффекты и последствия.

Ричард Мартин. Три мгновения под солнцем

Исходный тезис доклада заключается в том, что миф неотделим от бесчисленных выражений (в стихах, песнях, пословицах, баснях, драмах и т.д.), в которых содержится прямая отсылка или аллюзия на какой-то конкретный мифологический концепт. Такие дискурсы являются системой жизнеобеспечения, или экосферой, без которой миф как культурный феномен не может выжить. Это вполне очевидное утверждение может быть, однако, расширено и уточнено. Далее было показано, что на микроуровне вербального дискурса мы можем начать нюансировать наше понимание древнегреческих мифологических фигур, анализируя ряд поэтических контекстов, в которых они упоминаются. Доклад представляет собой начальную часть такого обзора и разделен на три сегмента:анализ гомеровского гимна к Гелиосу; сопоставление отрывков из "Илиады", "Одиссеи" и гимна к Аполлону (приводит к выводам о том, кто (и как) может управлять солнцем в мире мифа); новая интерпретация диалога Гелиоса и Деметры в гомеровском гимне к Деметре (расширяет понятие контроля над солнцем, поскольку открывает путь к пониманию того, чем боги обязаны друг другу с точки зрения греческого религиозного понимания).